Содержание → 18. Ныне: век 76, лето 3, вересень → Часть 1
Проснулся Свет со странной легкостью в душе.
Забавы рядом не было, но это не могло испортить настроения. Умная девица даже опосля подобной ночи справно помнила о репутациях — своей и хозяина — и под утро, как всегда, перебралась в собственную кровать — на спускающегося по лестнице отвращающее заклятье не действовало.
За окном уже вовсю чирикали воробьи, чирикали не по-осеннему — громко и радостно. А в остальном подлунная пребывала в благостной тишине.
И ключградская командировка казалась ныне чем-то далеким, чужим и не заслуживающим ни малейшего внимания. Ночные же события, наоборот, были близкими и важными. О них хотелось вспоминать — снова и снова, еще и еще. Как в давние уже времена — об испытании Додолой…
Чудное было ощущение, совершенно не свойственное чародею, и в нем немедленно следовало разобраться. Ведь ни фехтовальные схватки, ни былые ночи с Забавой такой легкости ввек не приносили. Да, уходили раздражение и злоба; да, тяжесть покидала сердце… Но избавление от тяжести — еще не обретение легкости. Во всяком случае, такой легкости…
Торопиться было некуда. И волшебные силы с утра экономить — не для чего. Поэтому Свет сотворил С-заклинание и углубился внутрь себя.
Там все оставалось www.oz-photo.ru прежним.
Вот полумертвая обида на Кудесника… Надо же, год прошел, а все еще жива!
Вот страх перед неведомым супротивником… Совсем слабенький и неопасный — с ним мы справимся без проблем!
Вот острое, режущее чувство стыда перед умершей мамой… С ним мы справляться не будем, его должно нести всю оставшуюся жизнь. Это та тяжесть, избавиться от которой — значит потерять самого себя…
А вот холодное равнодушие к Забаве и всем остальным женщинам подлунной. Окромя Веры-Кристы…
Стойте-ка, а где оно, равнодушие-то? К Забаве-то — вот, никуда не делось. Только не холодное, а бархатисто-теплое на ощупь, сладковатое на вкус… Такое же, что жило к Вере-Кристе… Но совсем иное! А вот рядом — что такое? Горячее… Большое… Ослепляющее… Не было тут доднесь ничего!
О боги, а с Темным сектором-то что произошло? Он словно бы вырос и еще больше потемнел! ..
Свет ткнулся в непроницаемую поверхность, и она отозвалась, затрепетала, обожгла его горячим дыханием…
А потом Темный сектор запульсировал и раздулся, поглотив внутри себя и обиду, и страх, и стыд. И то самое — бархатисто-теплое на ощупь, сладковатое на вкус… И горячее, большое, ослепляющее…
За пределами сектора остались лишь желание облегчиться, пробуждающийся голод да прочая ерунда.
Свет опешил.
Волшебная теория ментальностей не предусматривала для Темного сектора подобного поведения. Сектор появлялся у каждого волшебника в момент инициации Таланта и всю жизнь оставался неизменным. Ведь смерти незачем меняться…
Неужто теория ментальностей — фундаментальная, разработанная многими поколениями ученых наука — ошибается?
Света так и подмывало применить «тройной удар иглой», но он прекрасно помнил, чем закончилась для него предыдущая попытка пробиться за пульсирующую поверхность. И потому рисковать не стал.
Завтрак ныне подавала Ольга. Свет сам завел такой порядок, чтобы Забава могла выспаться опосля ночных бдений. Были времена, когда Ольга в такие утра бросала на хозяина любопытные взгляды, но человек ко всему привыкает. Да и справную работу терять никому не хочется…
После завтрака Свет отправился в кабинет и отыскал на полке «Волшебную теорию ментальностей» под редакцией академика Торбы: согласно вчерашней договоренности с Путятой Утренником, надо было убивать зверя под названием «время».
Однако убивать оного зверя не потребовалось — едва Свет открыл оглавление, вошел Петр:
— К вам гость, хозяин.
— Кто? — вскинулся Свет.
Закладки
Контактная форма
Для связи заполните все обязательные поля.
Обратная связь © 2010 — www.roman-ochabruk.narod.ru
